Писать - это жить чужой жизнью.
Я все еще в кабинете Эрвина, скольжу пальцами по полировке его стола, ухмыляюсь нервным крикам Доука и разглядываю книги на той самой полке, а за пазухой у меня пермишн и карт-бланш для Ривая, о да.

Кэр фейспалмит в нашей мастерской, облокотившись на мольберт. Я не ставила туда мольберт, честное пионерское не ставила. Шторки вешала, столы ставила, но мольберта не было раньше Гэл кладет руку на плечо, и говорит, что все пройдет. Я верю. А Лейди презрительно курит японскую трубку (WTF?!!), из которой стелется густой тяжелый черный дым. Оливер пялится и пробует накарябать пером что-то на бумаге. Похоже, он думает, что не он у меня в воображении, а я у него.
И еще с десяток старых любимых персонажей толпится у дверей и обсуждает вполголоса...